Летопись монастыря XVII в.

В самом начале XVII столетия монастырь успешно выдерживал осаду польских захватчиков. У его стен русское ополчение готовилось к окончательному освобождению столицы от польско-литовских интервентов. «У стен Новоспасского… в 1612 году на Крутицах князь Пожарский и верная дружина целовали крест, чтобы спасти Москву и положить за нее свои головы». 

Но даже после освобождения Москвы от поляков монастырь не утратил своего оборонного значения.

«Лета 1615 года, апреля 13, государь, царь и великий князь Михаил Федорович велел Петру Григорьевичу Дашкову быти у Спаса в Новом монастыре для оберегания от прихода крымских и нагайских людей. А с ним государь указал быть с сотником сто человек стрельцов. И Петру, будучи у Спаса в Новом монастыре, жити с всяким бережением. И сторожи б у него в монастыре были не робкие, а стерегли не оплошно, чтоб татарево безвестно к монастырю не пришли и дурно какого не учинили».

Именно с этих лет, с момента вступления царя Михаила Феодоровича Романова на престол, в истории Новоспасского монастыря начинается эпоха процветания. Тому было несколько причин. Еще в 1498 году рядом с незадолго до этого освященным храмом был похоронен боярин Василий Захарьин — предок Романовых, основатель династии. В XVI столетии в монастыре стали хоронить и других представителей этого боярского рода.

Лжедмитрий I, едва воссев на московском троне, повелел перенести в монастырь из далеких северных селений захоронения трех бояр Романовых, сосланных Борисом Годуновым. Стремясь отменить все указы и решения ненавистного ему Бориса, Лжедмитрий, сам того не ведая, оказал великую услугу будущему царскому Дому. Вплоть до XVIII столетия монастырь оставался местом захоронения членов царствующей семьи Романовых. 

Не нужно объяснять, каким дорогим местом стал для русских царей Новоспасский монастырь – место последнего пристанища их знаменитых предков и близких родных. Сюда, к их могилам, в определенные дни совершались торжественные царские «выходы». На Новом месте, монастырь продолжал оставаться местом великокняжеского и царского богомолья и назывался «царскою, комнатною, великою, пресловутою, первостепенною обителью».

Государи Российские на протяжении всей истории покровительствовали обители. На помин души предков они жертвовали драгоценную церковную утварь, иконы, облачения, богослужебные книги — все то, что составило богатейшую ризницу монастыря.

Еще при своей жизни великая старица Марфа пожаловала в обитель несколько старинных родовых вотчин. Среди них – село Домнино в Костромском уезде, памятное всем россиянам подвигом домнинского старосты Ивана Сусанина. Это село было даром матери царя Всемилостивому Богу за спасение не только ее сына, но и целого Отечества от Смуты. Именно старица Марфа поставила в соборной церкви «моление свое» – образ Богородицы «Одигитрия» («Путеводительница»),  украшенный  драгоценными каменьями и жемчугом. Эта икона Божией Матери «Смоленская » и поныне находится в местном ряду иконостаса.

Едва вступив на престол, Михаил Феодорович Романов в первый же год своего царствования поспешил укрепить монастырь. Новая крепостная стена из толстых дубовых стволов протянулась на 750 метров, а по углам и у въездных ворот поднялись башни с амбразурами для пушек.

В 1640 году по указу того же Михаила Федоровича деревянную крепостную стену начали заменять каменной.  Протяженность новой стены составляла 650 метров, высота достигала 7,5 метров, а толщина равнялась двум метрам. Из далекого Белозерского монастыря в 1642 году были специально затребованы опытные мастера городового дела, чтобы «у Спаса на Новом месте ограду делать».

Крепостная стена представляет собой неправильный пятиугольник с пятью башнями по углам (до постройки существующей колокольни в ограде монастырь имел восемь крепостных башен, не считая двух маленьких, которые были выстроены с прибавлением территории монастыря для хозяйственных нужд в начале XIX века). Под башнями хранились боевые припасы, а подземные ходы вели к реке. Доступ в монастырь открывали трое ворот. С восточной стороны — для всех верующих. Ворота близ юго-восточной башни — для въезда к настоятельским кельям и для хозяйственных надобностей. Ворота на северной стороне близ северо-западной башни выходили к рыбным прудам.

Занимаясь благоустроением разоренного Смутою государства, царь Михаил Романов и его отец Святейший Патриарх Филарет особое внимание уделяли церковному строительству. В 1620-х годах в Новоспасском монастыре Филарет «своею патриаршею казною» построил каменную шатровую колокольню с храмом во имя преподобного Саввы Освященного. В день памяти этого святого, имя которого в переводе означает «плен», Филарет был освобожден из польского плена. Тогда же был построен и настоятельский корпус.

По указу царя Михаила Феодоровича в 1640-1642 годах вокруг обители были возведены каменные стены с башнями и стрельницами, устроены братские кельи. Для этого были вызваны из других городов каменщики и кирпичники, поселившиеся близ монастыря целыми слободками, которые и дали современное название улицам Большие и Малые Каменщики. 19 сентября 1647 года Спасо-Преображенский был торжественно освящен Патриархом Иоасафом в присутствии царя. 

Настоятелем монастыря был в это время архимандрит Никон (в миру Никита Минин), назначенный на это место по царскому желанию.

Будущий Патриарх Никон в этот период был «собинным другом» Алексея Михайловича. И без сомнения, взгляды и вкусы Никона, яростного противника «обмирщения» церковного искусства, нашли отражение в архитектуре и внутреннем убранстве собора.

Этот величественный, поставленный на высокий подклет  пятикупольный собор принадлежит к тому типу храмов, который был объявлен Патриархом Никоном наиболее отвечающим православным традициям.

Простота и строгость внешних форм, ровный белый цвет контрастировали с распространенными в ХVII веке красочным узорочьем  и причудливостью архитектурных деталей. Преображенский собор вышел как бы из самой древности и встал в один ряд с Успенским собором Кремля, связав воедино старую и новую страницы своей истории.

Даже Петр I, сдержанно относившийся к вопросам религии и не питавший особой «любви к монастырям», повелел тем не менее в 1689 году украсить монастырский собор росписью, а в 1717 году, в знак особого внимания к усыпальнице своих родичей, приказал отлить колокол весом в 1100 пудов.

ХVII век был для обители периодом расцвета церковного строительства.