Летопись монастыря. Возрождение

4 декабря 1990 года Новоспасский монастырь возвращен Московской Патриархии. Это решение было принято в день празднования Введения Пресвятой Богородицы во храм. Спустя ровно 500 лет после закладки каменного Спасо-Преображенского собора в монастыре вновь затеплилась молитва. 

Постановлением Святейшего Патриарха и Священного Синода монастырю был присвоен статус ставропигиального, на должность наместника был назначен архимандрит Алексий (Фролов) (впоследствии — архиепископ Костромской и Галичский). Подлинная жизнь вернулась в монастырские стены обители.

Первоначально  вся братия монастыря состояла  из трех человек – наместника обители архимандрита Алексия (Фролова) и двух иеромонахов. Монастырю были реально возвращены  только захламленный алтарь  и храм Спасо-Преображенского собора, исключая галерею, трапезную и хлебодарную палаты, расположенные под одной крышей с собором. Монахам не были даже выделены места, чтобы жить в монастыре. На четыре года затянулось переселение реставрационных мастерских. И все же монастырь уже существовал.

Первая Литургия состоялась 23 марта 1991 года в преддверии великого праздника Пасхи. Впервые за долгие годы после закрытия  монастыря здесь снова зазвучало победное «Христос воскресе!».
Литургическая жизнь стала центром и стержнем, вокруг которого строится вся современная жизнь обители. Основную свою задачу здесь видят в возрождении невидимых стен храмов душ человеческих.

Постепенно восстанавливались храмы, осуществлялась реставрация монастыря, проводились работы по восстановлению древней усыпальницы бояр Романовых в храме Романа Сладкопевца. Здесь же обрели место последнего упокоения и выдающиеся настоятели монастыря, среди которых подвижник-аскет архимандрит Агапит (Введенский), ученый и собиратель христианских древностей епископ Порфирий (Успенский), богослов епископ Петр (Екатерининский). Все  их захоронения были неоднократно подвергнуты разграблению, не сохранилось ни одной могильной плиты.  В 1997 году в усыпальнице бояр Романовых были погребены останки великого князя Сергия Александровича, супруга преподобномученицы Елисаветы Феодоровны. 

Трудно было вообразить, что за такой малый срок произойдет превращение заброшенной и оскверненной святыни в один из самых многочисленных и крепких приходов Москвы. Здесь ежедневно проходит трудницкая работа по очищению душ человеческих, раскрывается целебный источник покаяния. В воскресные и праздничные дни за Божественной литургией причащаются Святых Христовых Таин около тысячи человек. 

Воспоминания протодиакона

О первых днях в обители, о ее восстановлении вспоминает протодиакон Геннадий Кузнецов, более 20 лет жизни которого неразрывно связаны с этим святым местом.

– Отец Геннадий, вот Вы получили Указ из Патриархии… Вы до этого знали, что такое Новоспасский? Каким он был? Вы бывали здесь? 

– Нет. Он был разрушенный весь. Здесь вообще было множество структур, которые снимали разные там помещения. Причем эти структуры действовали так: один сдает, другой принимает, а третий пересдает опять. Здесь же самый центр,  центр Москвы! Было выгодно. А тут мы пришли со своими молитвами…

– А помните ли Вы первый день, когда сюда попали?

– Первый день? На Сорок мучеников указ я получил, со мной  указ получили архимандрит Алексий и отец Илия, еще был отец Святослав. Владыка надел старенький подрясник (не Владыка еще, а архимандрит), он стал и сказал нам: «Одевайтесь!». И мы взяли лопаты в руки, носилки и начали расчищать собор. Таскали все. Он на свои деньги нанимал машины, чтобы вывезти весь мусор. Представляете, это были горы мусора! Горы! Невозможно было служить. В алтарь мы вошли – там каменная глыба лежала. Это был престол. Другая каменная глыба лежала – это  был жертвенник. Владыка покропил – и облачайте. Мы стали облачать материалом. Одним словом, работали с утра до вечера. Здесь помещений у нас нигде не было, остановиться было нельзя. Нам дали только храм. В храме, на втором этаже, Владыка варил картошку, и ели мы картошку и хлеб. И чай. Больше ничего у нас не было, потому что не было денег. Не на что было купить. Сами работали все с утра до вечера. Начали мы службу не на Сорок мучеников, а на акафистную.

– В Субботу акафиста?

– В Субботу акафиста. Мы отслужили и стали после этого ежедневно служить, утром и вечером. Молились в Преображенском соборе. Это единственное, что было передано.

– Ведь это же памятник архитектуры, там уникальные фрески. Как он мог быть замусоренным? Я не понимаю, как это возможно?

– А очень просто. Никто не вывозил отсюда мусор. Он был им не нужен. Здесь КГБ хранил всякие документы. Документы, книги там, все такое. Они их вывезли, а мусор остался. Это только в одном храме. Представляете, сколько мусора было?! И мы ежедневно вывозили, таскали, выносили… Машины, машины грузили, и все это лишь вчетвером. Вчетвером… После этого служба была утром, и архимандрит Алексий служил, и мы все служили. Без выходных. И вечером служба. Вечером разъезжались по домам, потому что не было помещения. Где-то с полгода мы ездили. После этого нам отдали вот то здание, где Владыка сейчас живет. 

– Наместнический корпус?

– Наместнический корпус этот отдали. И в этом корпусе Владыка комнатку себе взял,  а нам внизу выделили, вместе со всеми. Ну здесь уже начали послушники приезжать. И с этими послушниками начали все вывозить, все такое старое. И началась служба ежедневная. Первое время  мы ездили к отцу Кириллу.  Он давал благословение Владыке, а тот у него все время исповедовался. И еще у него было духовное чадо – отец Иннокентий, который похоронен здесь. Там стали ремонт делать. И Владыка опять же, архимандрит Алексий, нанимал рабочих на свои деньги, да, и делали ремонт в корпусе. Когда сделали ремонт, батюшкам дали по отдельной комнате,  ну а мне – со всеми. Потому что я же дьякон, чего же там… Служба не прекращалась, и, в основном, архимандрит Алексий уделял внимание молитве. Все время только молитва, только молитва, только молитва. Мы тогда стали ездить к отцу  Кириллу.  Каждую неделю я ездил, отец Илия ездил, но Владыка – отдельно, ему подарили старенький «Москвичок». Больше никакой машины не было  в монастыре. И ту мы за оградой ставили, потому что все место внутри занимали эти структуры. После этого стало уже немножко прибавляться народу в храме. Холодно было. И вот несколько лет мы служили в соборе, а он холодный был, там ветер был необыкновенный. Там, знаете, в окнах щели такие были, ничего не было замазано. И вот руки мерзнут, ноги мерзнут, отопления нет там. А вы же видели, что пол железный…

– Но ведь в таких условиях можно и заболеть…

– А мы и болели. Но мы как-то не ощущали этой болезни. Ну что вы хотите? Мне 50 лет было. Владыке было 40 лет, отцу Илии – 25 лет, а там еще моложе был отец Святослав. Конечно, с таким организмом можно было еще перетерпеть разные холода и морозы. Ноги мерзли, в валенках служили. И так было несколько лет. До тех пор пока не отдали Покровский храм. Когда отдавали нам Покровский храм, то сперва часть отдали. А там опять «структуры» сидят; там перегородки разные были – за ними и сидели.

– Прямо рядом с алтарем?

– Да, нет, чуть подальше.

– Здесь шла служба, а рядом сидели чиновники?

– Сидели, где  стоят колонны. Около колонн, все по колоннам. Нам отдали только переднюю часть. Когда оттуда грязь вывезли, вынесли, тогда мы уже вздохнули. Нам тепло стало.  Мы тогда из собора перешли туда. Поставили престол. Все отец архимандрит освятил там, все своим чином таким малым. Вот там и стали служить. А потом уже постепенно уходили эти структуры разные, и нам все просторнее становилось, и потом мы весь храм заняли. После этого там большой ремонт сделали. Необыкновенный ремонт. К нам пришел тогда еще, на второй год, отец Петр – сейчас он архимандрит Ипатьевского монастыря в Костроме – монах отец Петр (Ерошалов). Потом пришел послушник отец Иаков, маленький Тупиков,  вот тогда у нас работников стало прибавляться. И вот отец Петр расписывал этот весь храм. Он окончил это самое училище… Какое это училище там?  Забыл.

– Художественное.

– Художественное, да. Вот он и расписывал весь Покровский  храм. Эта его роспись вся. Ну бригада была, конечно, помогали. И вот в Покровском соборе мы служили зимой, а на лето на Пасху переходили в Преображенский.

– Отец Геннадий, а вот еще немножко назад вернемся, к началу самому.  Ведь когда Вы сюда пришли, Вы мусор выносили. Да, но Вы и служили параллельно. С какими чувствами в этом храме древнем находились? Потому что это же живая история. Пять веков этому  храму!

– А куда нам деваться было…

– Что же Вы ощущали? С каким внутренним чувством там находились?

– Вы знаете, тогда был у нас такой огонек у всех в глазах… Бывает такое: «А давай?» – «А давай! Давай возьмем вот это, давайте еще вот это! И вот это давайте!» У нас было… ну не как там у коммунистов, конечно. У нас духовное такое было соревнование. Работали, энтузиазм был какой-то.  Ради Бога и ради народа.  На таком энтузиазме мы служили.

– А приход  сразу большой стал?

–  Нет. Был очень маленький. Было десять-двадцать человек.

– Местных  жителей?

– Конечно, какой приход? А потом, когда отец Алексий стал ежедневно служить, вот тогда народ стал приходить, приходить. Были небольшие пожертвования, тогда на эти деньги  делали ремонты. Ремонты, ремонты, ремонты. Никто ничего не получал. Денег так особо-то не было. Все уходило для того, чтобы только сделать, только сделать. Было необходимое, чтобы покушать. Уже потом, через год, не только картошка была, но и другие овощи появились, а рыбы все равно нам не давали.

– Почему?

– Потому что не хватало денег на рыбу. Бедный-бедный был приход. Потом, когда приход уже разросся, стали отстраивать братский корпус и все туда перешли – послушники и монахи.

– Вы говорите, что потом стал приход больше. А что привлекает сюда людей? Сюда же ходят не только люди, живущие в соседних домах, сюда приезжают люди со всей Москвы.  Это один из самых больших приходов в Москве – Новоспасский.

– Молитва. Что еще, кроме молитвы?

– Вы говорите – молитва, но ведь сначала людей было очень немного. А потом их стало много. Что-то произошло важное? Что-то изменилось?

– Менялось постепенно, не сразу. По молитвам батюшки у нас стали освобождаться все кельи. И структуры стали выезжать. Народ стал прибывать – по молитвам батюшки отца Кирилла. Стали делать ремонты. Народ стал прибывать, прибывать. Только молитва, искренность, доброта могут привлечь людей.